— И попытку вывести милорда Морроуза из состояния душевного равновесия, безусловно, — согласился с ним король. — Второе предупреждение, лорд Шарль. Ещё один неосторожный шаг, и мы будем вынуждены просить вас покинуть зал королевского суда. — Раздражённо постучав пальцами по столу, Алистер снова нахмурился. Ему явно начинал надоедать этот фарс. — Но что скажет нам королевское обвинение?
Вот оно. Я вдруг отчётливо поняла, что настоящий спектакль начинается именно в эту минуту. Выступление Шарля было лишь неудачной и сыгранной плохо прелюдией. Тьен медленно выпрямился и с немалым достоинством поднялся.
— Ваше Величество, уважаемый суд, — начал он, кинув на меня быстрый взгляд. — Если нет возражений, я позволю задать себе несколько действительно важных вопросов свидетельнице.
Возражающих не нашлось, Эдвин мрачно молчал, снова ссутулившись, король кивнул. Зрители затаили дыхание.
— Миледи Адель, знали ли вы о чудовищных операциях над живыми людьми, проводимых в «Крапиве?»
И настал он, мой час. Не снимая растерянно-светской улыбки с лица, я ответила:
— Безусловно, милорд. В этом не было никакой тайны, я даже участвовала в спасении девочки после аварии на железнодорожной станции. Я действительно сильный маг и очень надеюсь, что смогу помогать милорду и впредь.
Трибуна тут же вспыхнула цветом ясного летнего неба.
— Спасибо, миледи. Лорд Морроуз ставил эксперименты на детях?
— Нет, милорд, Морроуз лишь ассистировал при операции, проводимой доктором Лиамом Соверьеном.
Тьен молча выгнул бровь, выдержав паузу и явно давая понять, что я могу продолжать, и он жаждет услышать детали той операции.
— Некромант заморозил оторванную руку девочки, доктор пришил её. И наутро малышка уже могла держать ложку. Настоящее чудо. Я не врач, но на мой взгляд, именно благодаря магии лорда Морроуза у девочки появились шансы на жизнь. Кто знает, смогла бы она выжить, даже оставшись калекой?
Трибуна переливалась всей гаммой небесной голубизны. Зал слушал меня, затаив дыхание.
— Защита лишь может добавить детали, — согласно кивнул Макс Оберлинг. — В тот день Эдвин Аристарх Гортрем Морроуз совместно с доктором Соверьеном действительно провели впечатляющую работу на станции. По самым скромным подсчётам защиты только благодаря их участию были спасены жизни не менее полусотни граждан нашего королевства.
— Почему мы об этом не знали? — нахмурился Алистер.
— Отчёт о событии должен был направиться в королевскую канцелярию через ловчее управление Брюста, — кисло поморщился Тьен. — И остаётся лежать там в столе. По странному стечению обстоятельств главный ловчий города приходится родным сыном бывшей кухарки Морроуза. Предварительно заявленной, кстати, главным свидетелем обвинения Эрлингов. — Тьен бросил насмешливый взгляд в сторону напряженного Шарля. — Миледи, скажите, а правда ли то, что при операции лорд некромант использовал дар маленького сироты, своего воспитанника — Кристиана?
— Нет, — громко ответила я, и трибуна вдруг ярким всполохом покраснела. Пальцы кольнула острая боль, я поморщилась и внятно добавила: — Кристиан — не сирота. Он сын милорда.
Трибуна вдруг медленно посветлела, снова светясь голубым. Удивительно и странно. Я ждала позора, болезненного удара, но… Я ведь снова сказала правду. Кристиан называл лорда Морроуза папой. А Эдвин позволял к себе так обращаться. Он любил мальчика как родного сына. И я тоже всем сердцем привязалась к этому смелому, доброму и бесконечно талантливому ребёнку и хотела бы стать ему матерью.
— То есть, — Максимиллиан хитро прищурился, — вы хотите сказать, что отец в полном праве привлекать сына к таким операциям?
— Я хочу лишь сказать, что Кристиан очень силён. Фамильный дар смерти требует самого строгого контроля, и учиться им владеть нужно с самого раннего детства. На это вряд ли кто-то осмелится возразить! — окончательно осмелев, я вздёрнула подбородок и упрямо взглянула на Тьена.
Неожиданно Оберлинг посмотрел на меня уважительно.
— Последний вопрос, леди Адель, — Тьен вдруг развернулся в сторону Шарля и, не сводя с него взгляд, очень громко произнёс: — Изначально выступая одним из основных свидетелей обвинения после прохождения обязательного досудебного ритуала, воспитанница лорда Морроуза Валери вдруг впала в истерику и теперь лишь рыдает, не в силах вымолвить и слова. Второй свидетель обвинения — кухарка Джанетт Мантикор — четверть часа назад потеряла сознание в серой свидетельской зоне и до сих пор не приходит в себя. Следствием был доподлинно раскрыт факт ментального воздействия на обеих свидетельниц. Более того, вы, леди Вальтайн — тоже ценный свидетель. Наши целители уверяют, что на вас есть следы как свежих попыток подобного воздействия, так и довольно старых. Есть ли у вас какие-то объяснения этому факту?
— Да, милорд. Я доподлинно знаю, кто это сделал.
Глава 30
Апофеоз!
— Прежде чем вы назовёте имя, миледи, я должен вас строго предупредить, — тут Максимиллиан посмотрел на меня даже с некоторым сочувствием. — Бездоказательные обвинения могут быть расценены королевским судом, как клевета. И боюсь, что за подобное преступление вам придётся ответить по всей строгости закона.
— Да, милорд, — я кивнула, как катайский болванчик и постаралась придать своему голосу должную уверенность. — Поверьте, я теперь отлично знаю, что такое клевета. — И вновь вцепившись онемевшими пальцами в такую надёжную и незыблемую крышку свидетельской трибуны, выдохнула: — наш сосед, лорд Шарль Эрлинг постоянно оказывал ментальное воздействие на меня лично и на всю женскую половину «Крапивы», включая служившую там прислугу и нашу воспитанницу, Валери Эйн.
Воцарившуюся в зале плотную тишину, казалось, можно было рубить топорами. Отчётливо слышались звуки проезжающих мимо каменного здания суда мобилей и карканье городских ворон. Раздавшиеся громкие аплодисменты прозвучали, как выстрелы. Шарль, сидевший за чёрным столом, медленно хлопал в ладоши. Он не сводил с меня взгляда, и в холодной голубизне прозрачных глаз Эдвина светилось плохо скрываемое торжество.
— Браво, миледи! — наконец выплюнул он, с выражением таким выражением лица, словно нашёл таракана в овсянке и теперь вынужден рассчитать всю прислугу. — Позвольте же спросить, как на чём основаны столь глубокие выводы?
Я перевела взгляд на короля. Шарль точно мне не указ. Я что-то не припомню его имени в коротком списке тех, кто со мной может разговаривать подобным тоном.
— Отвечайте, миледи, — Максимиллиан мягко мне улыбнулся. — Почему вы так считаете? Для этого есть основания?
Сложный вопрос. Нахмурившись и заставляя себя не смотреть в сторону Шарля, я постаралась ответить уверенно и по-военному чётко.
— Первые подозрения у меня появились уже через несколько дней после знакомства с соседом. Он мне сразу же невероятно понравился, понимаете? — заметив снисходительную улыбку на лице короля, я тут же вспыхнула: — Да, Ваше Величество! Я понимаю ваш скепсис. Лорд Эрлинг — молодой и привлекательный мужчина. Но этого недостаточно для столь ярких чувств!
Тут я замялась, бросила взгляд в сторону Эдвина и тяжко вздохнула. Морроуз злобно сверлил взглядом Шарля. Если б он был магом огня, то чёрный стол и всё, сидящие за ним, уже вспыхнули бы костром.
С трудом оторвавшись от восхитительного зрелища, я заставила себя посмотреть на короля и продолжила:
— Эта тяга была какой-то болезненной, назойливой. Я мечтала о встрече с соседом, я мысленно с ним разговаривала, для меня всё остальное словно бы стало совершенно неважно. Можно предположить, что это была самая обычная влюблённость. Но я — маг, Ваше Величество. И постороннюю магию чувствую. Меня учили, что от ментальной магии можно защититься, это не так уж и сложно. Должна сказать, что простейшая защита разума сработала весьма быстро и эффективно. Влюблённость словно рукой сняло. С настоящими чувствами так не бывает.
Уверена, лорд Тьен Оберлинг мог бы мной гордиться. Как ловко я повернула! Слукавила лишь в одном: я ничего не заметила. Но способ избавления от ментальной магии и правда имелся: работа и новые привязанности. Дети и Эдвин, всегда бывший рядом, и стали самой эффективной защитой. И, конечно, любовь, неожиданно возникшая между нами. По сравнению с ней — настоящей, глубокой и взрослой — наведённой Шарлем морок казался чем-то жалким и грязным.